Руви взглянул на него с уважением и при­знательностью, и Анакин был благодарен за это. В этой семье все так любили друг друга, что он не представлял, что случилось бы, если бы Руви, Хобэл или Соле он вдруг не пришелся по душе.

 

* * *

 

В доме женщины тем временем собирали со стола. Мать, хоть и делала вид, что вполне успоко­илась, несколько раз чуть не уронила тарелки. Сола не делала ни малейших попыток намекнуть сест­ре, как действовать дальше. Наоборот, она просто из кожи вон лезла, чтобы та потеряла равновесие.

— Почему ты ничего нам о нем не сказала? — полюбопытствовала она между делом.

— О чем тут говорить? — вспылила Падме. — Просто мальчик.

— Мальчик? — Сола покатилась от хохота. — Мальчик?! Ты вообще-то заметила, как он на тебя смотрит? Или в голове сплошная политика?

— Сола! Прекрати!

— Парень в тебя влюблен по уши, — не слу­шала сестра. — Скажешь, что ты у нас такая ма­ленькая и глупенькая, что даже не заметила?

— Я не маленькая и не глупенькая, Сола, — хо­лодно отрезала Падме. — Мы с Анакином — дру­зья. Наши отношения — чисто профессиональные.

— Ой, не могу!!! — в восторге зашлась сестра. — Ты еще скажи — политические!

— Мама, скажи ей, чтобы она замолчала! Падме даже ногой топнула, чем вызвала новый взрыв хохота. Сола чуть было не выпустила стопку тарелок, которую ей только что сунули в руки.

— Ладно, хорошо, допустим, ты слепая, как пеко пеко, и ничего не заметила. Но, по-моему, ты просто боишься.

— Хватит!

Хобэл решительно встала между дочерьми.